Бабушкина шкатулка

На письменном столе стоял заветный сундучок — большая железная шкатулка. Красивая такая, старинная. Она была открыта. Заглянули — фотографии. Сразу поняли, что они очень давние: чёрно-белые, некоторые уже пожелтевшие. Другие лица, одежда, обстановка вокруг...

Рядом с сундучком фотографии прадедушки военных лет, его военный билет, награды, справки из госпиталей, удостоверения инвалида войны и ветерана. Большой портрет, на нём прадед — Белик Яков Петрович, старшина медицинской службы. Рядом георгиевская лента, открытки и поздравительные грамоты, ему адресованные. Каждый предмет хранил в себе тайну. Я рассматривал. А бабушка воскрешала из памяти страницы истории.

Она говорила о миллионах погибших, раненых, искалеченных войной людях. О мальчишках и девчонках, ушедших на фронт прямо со школьной скамьи. О детях, работавших на заводах. Они не доставали до станков, и им делали специальные подставки. А в остальном — никаких поблажек. По 12 часов в день изготавливали они военное снаряжение. Валились без сил и тут же, в цеху, спали, чтобы ещё и не тратить время на дорогу домой и обратно.

«Всё для фронта! Всё для победы!» Так жил, трудился и боролся тыл, в основном, старики, женщины и дети. Выращивали хлеб, овощи, растили скот, чтобы кормить армию, семья ушла на второй план. Бабушка со слезами на глазах рассказывала, как её мама заработала первые мозоли, роя оборонные траншеи.

Бабушка говорила. А у нас возникали всё новые и новые вопросы. Конца им не было. И тут я увидел какой-то камешек с неровными краями и со следами марли. Бабушка ответила на незаданный вопрос: «Это осколок, которым был ранен твой прадед во время боя. Он угодил ему в грудь, в опасной близости от сердца».

«Папа,- продолжала бабушка, — не любил говорить о войне. После ранения он был медбратом в санчасти и видел слишком много боли, страданий, увечий, смертей».

Я вдруг подумал: «Мне и моим приятелям-мальчишкам нравятся компьютерные „стрелялки“. Игры, где идут сражения, есть раненые, убитые. И это так круто, так азартно, когда „понарошку“. И тут же: „Как хорошо, что я не знаю войны реальной! И как не хочу видеть её ужасы!“.

Я не перестал после этого играть в компьютерные игры, но что-то добавилось в ощущениях. Что-то, как второй голос, напоминает о том, что поведала бабушка дальше.

Это был рассказ, каждое слово в котором давалось бабушке с трудом. Есть выражение — «ком в горле». В тот день я понял, что это такое.

Все произошло 10 марта 1944 года. Шёл бой, один из тысяч, ему подобных в той войне. Гибли люди, падали раненые. Те из них, у кого оставались хоть какие-то силы, пробирались к своим. Многие из раненых солдат, кто был без сознания, но мог бы быть спасён, замерзали в снегу. Тот самый, с неровными краями, осколок попал в моего прадеда.

Он упал. На белом масхалате растекалось красное пятно. Силы оставляли его. И где-то, в тумане путающегося сознания, мелькнула и погасла мысль: «Это всё...» Ведь линия боя переместилась далеко, надежды, что обнаружат, почти не было. С каждой минутой шансов на жизнь становилось все меньше.

— Бабушка, но ведь прадедушка жил потом очень долго, умер совсем стареньким?!

— Да, Лёша, это так. Ведь его спасли. Совсем юный паренёк тащил его долгие километры, обессиленного, взрослого мужчину. Как хватило мужества и бесстрашия думать в этом пекле не только о своей жизни, а и о жизни совсем-совсем неизвестного ему человека? И смог, и дотянул, и определил в санчасть.

Увеличенная фотография

Но, как в бабушкиной шкатулке — великое множество непростых предметов, так и в этой истории есть гордость за паренька, совершившего подвиг во имя жизни, радость от спасения моего прадеда и его вечная боль.

До конца своих дней ему не давала покоя мысль, что не узнал он имя своего спасителя. Он был без сознания. А врачам было не до «интервью» с героем. Их ждала очередная, бессчетная операция по возвращению ускользающей жизни...

Уходя на фронт, прадедушка подарил своим детям — семилетнему сыну и трехлетней дочери (моей бабушке) — фарфоровую уточку. Такую милую, в красной косыночке. Почему я описываю со знанием дела даже такие малые детали? А потому, что она бережно хранится в семье вот уже 74 года.

Будем хранить её и мы, вместе с памятью о наших прадедушке и прабабушке, завоевавших победу в Великой Отечественной войне, в бою и в тылу. О том парнишке, что спас жизнь моего прадеда. О моих бабушке и дедушке, про которых говорят «Дети войны».

Шкатулку я передам своим детям, которые, я очень хочу в это верить, будут «Дети мира». И их дети. И дети их детей.

Алексей Воропаев